Сайт Семьи

А ты развернёшься
Мой голос не слыша
По тропинке пойдёшь
Воротник теребя

Шаги постепенно затихнут вдали
Силуэт твой растает меж стройных берез
Мыс тобой разошлись, как в шторм корабли
Хотя между нами всё было всерьёз

Ветер поднимет упавшие листья
Игриво коснётся веток берёз
Почему ты ушла? Не сказала? Забыла?
Ведь между нами всё было всерьёз…
----------------------------------------------

Что скрывают пески?
Сколько тайн за столетья
Поглотили они
Оставив лишь прах.
Прах избранных жертв
Не принявших битвы
Жизнь обменявших
На гниение в песках.
И Сфинкс не мечтал
О признании таком
Пирамиды молчали
Желая покоя.
Они все ошиблись
Они были наивны
И Время смеялось
Пряча улыбку в веках.
Эпохи сменялись
Отгремели все битвы
Творенья остались
Нетлённо стоять.
Им нас не понять
Для них мы песчинки
Они не поймут нас
Им осталось молчать.

Минуты, как капли, плавно струятся
Одна за другой, не прерывая свой бег
Им не дано друг с другом остаться
Свидевшись, вновь они свершают побег.

На нас наложены времени путы
Не в наших силах их разорвать
Время – не кровь, не применишь здесь жгуты
Данность эту необходимо принять.

Кто мы – вассалы его иль рабы?
И кто отважится дать мне ответ?
Время – союзник? Скажут мне «нет»,
Ведь даже в жизни расцвет
Многие сдались ему без борьбы.

Время не внемлет едва слышным мольбам
Жертвы его порою нелепы
Время – безжалостно, время слепо.
Но кому судить его? Нам ли, рабам?

-----------------------------------------------

Одним биением свечи
Не тающем во тьме ночи
Невидимым при свете дня
По крайней мере, для меня

Одним биением свечи
Мой взгляд поймал её лучи
Подобно отблеску костра
Блеснул вдруг луч из серебра

Одним биением свечи
Сверкнули сотнями мечи
Всё вокруг было, как в огне
Положил начало я войне

Одним биением свечи
Лютня, где ты, зазвучи
И хор нестройный голосов
Подхватит мелодию лесов

Одним биением свечи
Любовь, меня ты излечи
Битва чувств изменит мир
Я не убью тебя, кумир…

Меч упадёт на серы плиты
Издав мелодичный тихий звон
Все чувства уж давно убиты
Но ты жива – и слабый стон

Услышу я, почти уйдя
Уже почти захлопнув дверь
И я вернусь… Но ты мне верь
Скажу я
Локон рукой несмелой отводя

Одним биением свечи
Куда же вы делись, палачи?
Свеча мигнула, догорая
Надежду призрака стирая…

Свеча мигнула, догорая
Надежду призрака стирая…

Когда лучше не быть самим собой…
Когда лучше не быть тем, кем ты есть…
Когда лучше всё-таки быть человеком…

…Вечер нагрянул внезапно, неожиданно подкравшись и накрыв парк лёгким тончайшим покрывалом темноты. Воздух стал пронзительно свеж, словно сумерки очистили его от дневной пыли, добавили малую толику влаги и снабдили неуловимо далёким запахом садовых хризантем. Тучи, низко нависшие над поверхностью земли, приобрели лёгкий буроватый оттенок – очевидно, что солнце, лишившее нас своего присутствия, сделало для туч небольшое исключение и всё ещё освещало их лучами, придавая им немного нестандартную раскраску.
Парк был большой, он имел и широкие заасфальтированные дороги, ведущие прямиком к шашлычным - в таких заведениях, среди буйства природы, любили отдыхать заезжие гости; обладал парк и уютными укромными уголками, которые порой невозможно было найти, даже исходив весь парк вдоль и поперек. Несмотря на поздний час, вокруг было оживлённо – правда, это были одни и те же люди, которые действительно полюбили этот парк и использовали каждый свободный вечер, чтобы насладиться его неповторимой атмосферой; даже не из и месяца в месяц, а из года в год я встречал их тут, кивая в ответ на их приветствия. Но сейчас я стремился к одиночеству – оно было мне дороже и веселья шумной компании, и случайного разговора со встреченным на дороге знакомым, и задушевной беседы с кем-либо. Поэтому, воровато оглянувшись, я раздвинул густой кустарник, росший на этой стороне дороги, и вступил на аллею, существовавшую здесь с незапамятных времён. Ранее она была часто посещаемой, но нынешнее поколение просто не знало о ней – старшее поколение держало её местонахождение в строжайшем секрете, не желая, чтобы этот пережиток уходящей эпохи попал под пагубное влияние современной молодёжи. Словно сговорившись, никто не выдавал тайну этой потайной дороги – её чтили как память по старым временам, и горе было бы тому, кто бы обмолвился о ней хоть словом.
Я шёл по узенькой аллейке, настолько древней, что плиты, которыми когда-то была вымощена дорожка, теперь, будучи немилосердно втоптанными в грунт, лишь кое-где краешками выглядывали из него, словно напоминая о своём присутствии. Ветви берёз низко склонились нал аллейкой, отгораживая её от остальной вселенной, создавая свой некий уединённый мирок, в котором существовал только тихий умиротворяющий шёпот листьев, в котором растворялись все проблемы, теперь выглядевшие мелочными и не нуждающимися в излишнем внимании. Я шёл очень медленно, внимательно вслушиваясь в скрип песка под подошвами и вглядываясь в окружающую меня природу. Каждое дерево здесь обладало какой-то тайной, когда-то, на заре своих жизней, они становились свидетелями страстных признаний и печальных разлук, и теперь, спустя десятки, а то и сотни лет, они стремились поделиться с кем-то своим знанием… но никто не понимал их, их чувства остались вне досягаемости человеческого разума… так они засыхали, не имея возможности высказать свои чувства, донести до нас боль и радость, когда-то пережитые ими…
Эта аллея обладала особенной атмосферой – она успокаивала и одновременно волновала, заставляя нервы электризоваться и сердце биться учащённей в предвкушении чего-то неожиданного… Здесь никогда ничего не происходило из ряда вон выходящего, но я верил, что когда-то такое случится… Это всё навеивал тот воздух, пропитанный чьей-то влагой слёз, тот тихий шёпот листьев, повторяющий подслушанные у кого-то слова… Я делал вид, что не понимаю их, что шёпот для меня так и остаётся едва различимым голоском – но разве обманешь этих двухсотлетних старцев? Они повидали много, сотни раз они сбрасывали листья – но не теряли память, не забывали прошлое, хотя, думаю, предпочли бы это сделать, если бы кто-то предоставил им эту возможность…
Я шёл не спеша, словно пробуя на вкус каждый шаг. Я никогда не доходил до конца этой аллеи, да и не было у меня такого желания – мне казалось, что если я дойду до окончания этой дороги, то вместе с этим из моей жизни исчезнет что-то очень важное, имевшее для меня настолько же большое значение, как и сама моя жизнь. Меня больше устраивала неизвестность, возможность помечтать о том, что находится дальше, в самом-самом конце аллеи. Ответ я не должен был узнать никогда, и, таким образом, я не мог разочароваться в увиденном, сравнивая его с моими мыслями…
Именно поэтому, предавшись радужным мечтам, я пропустил момент, когда впереди показался ещё едва видимый человеческий силуэт. Не заметил я его и тогда, когда он оказался настолько хорошо виден, что можно было различить, например, расцветку вязаного шарфика или изящных сапожек, доходящих почти до колен. Очнулся я только тогда, когда услышал недалеко чужие шаги, нарушившие царившую здесь гармонию. Я удивлённо распахнул глаза – вот уже полтора года, как я не встречал на этой дороге абсолютно никого, и тут… Очаровательная девушка, о чём-то задумавшись, едва не наткнулась на меня, хотя я, как мог, посторонился, уступая ей дорогу. Прелестное создание, увидев меня, вздрогнуло, одарило извиняющейся чарующей улыбкой и сказало:
- Здравствуйте…
- Привет, - отозвался я.
Я хотел произнести это холодным тоном, но у меня ничего не вышло – обаяние, исходившее от девушки, напрочь лишило меня запланированной чёрствости. Кроме того, по виду девушка была лишь не намного младше меня – и то, каким тоном она со мной поздоровалась, вызывало в душе милую улыбку.
- Не подскажете, который час? – спросила девушка.
Я был уверен, что она прекрасно осведомлена о времени, но, тем не менее, ответил.
- Половина десятого.
- Вы даже не посмотрели на часы, - подозрительно прищурилась девушка.
- Я смотрел на часы за минуту до вашего появления, - произнёс я.
- Вы здесь часто гуляете? – последовал вопрос ко мне.
- Время от времени, - осторожно заметил я.
- Я здесь бываю часто, ни никого никогда не видела…
- То есть вы… оттуда? – задал я с точки зрения девушки совершенно глупый вопрос. Но ответ имел для меня большое значение, и я его даже знал – у этой аллеи есть окончание, и оно, видимо, не так уж и далеко…
»»»»»»»
Сначала появление в моей жизни чужого человека меня несколько ошеломило, но я быстро привык к этому. К тому же, девушка спустя некоторое время перестала быть для меня чужой – дистанция между нами неумолимо сокращалась, грозя стать критической. Естественно, всё началось с совместных походов по той же аллее. Мы оба любили её, ощущали очень похожие чувства – я, когда понял это, немного удивился. Хотя я уже знал, что встреченная мной девушка не так обычна, как кажется с виду – но приятная схожесть наших эмоций даже поразила меня, заставив на некоторое время отдалиться от девушки. Я не смог разгадать Леру – так звали девушку, несмотря на все мои попытки. Чем-то она выгодно отличалась от остальных. Чем – этот вопрос остался для меня риторическим.
Полтора осенних месяца встреч не прошли для нас бесследно. Мы больше узнали друг друга, много времени мы проводили за разговорами, сидя на специально починенной для этого мной лавочке на той же аллейке. Ранее эта лавочка была трухлявой и от любого веса, превышающего вес небольшой кучки опавших листьев, просто рассыпалась бы в труху. Но я не мог позволить Валерии всё время стоя мёрзнуть под холодным ветром и предоставил возможность ей это делать сидя, сделав доброе дело и отремонтировав несчастную лавочку. Встречались мы всегда примерно посредине аллеи, девушка, ещё издалека видя мою фигуру с развевающимся плащом, радостно бежала навстречу мне – думаю, скорее из-за того, что моя спина могла стать своеобразным барьером от пронизывающего ветра, и Лера всегда беззастенчиво пользовалась этой привилегией. Как-то незаметно в течении нескольких последних встреч мы приобрели привычку держаться за руки – это случалось в основном, когда я провожал Леру обратно – но, опять же, я никогда не мог заставить себя дойти до конца аллеи. То место было для меня запретной зоной.
Однажды, когда мы уже возвращались – было около одиннадцати, с неба падали редкие капли, а вокруг стояла непроглядная темень – я с Лерой как-то случайно разговорился о живописи. Оказалось, что девушка, по её же словам, вполне неплохо рисует – в этом месте я почувствовал лёгкую заминку, но не придал ей внимания. Далее девушка, чего-то смутившись, неожиданно у меня спросила:
- А можно я нарисую твой портрет?
Я немного опешил от вопроса – могу сказать, что Лера часто меня удивляла, но такое было редко, после минуты молчания произнёс.
- Моё присутствие обязательно? Или ты меня сфотографируешь? Каким образом это всё будет проходить?
- Тебе присутствовать не нужно, у меня фотографическая память, я с неё в основном и рисую…
- Тогда можно, - великодушно разрешил я. – Только ты же потом обязательно покажешь, правда?
- Да, а как же, - Лера внимательно на меня посмотрела – меня на мгновение даже пробрала дрожь – глаза девушки, казалось, проникли настолько глубоко мне в сердце, что на мгновение я струсил, опасаясь, что она разглядит там что-нибудь запретное. Взгляд Леры был застывшим, но спустя секунду она встрепенулась, слабо улыбнулась, и прерванный разговор продолжился, правда, несколько вяло. А через минуты три девушка и вовсе попросилась идти дальше одна. Я не сильно настаивал на обратном… Конец аллеи тогда был близок, как никогда…
»»»»»»»
С Лерой я не виделся пять дней – такого большого промежутка между встречами у нас ещё не было, потому, невольно оценивая своё состояние, я с удивлением ощутил, что очень хочу увидеть девушку, жажду снова ощутить в ладони её тонкую руку, услышать нежный голос. «Неужто ты влюбился?», - спросил я себя. Ответить мог только я сам, но снова я не знал ответ.
Наступил вечер, я сидел в кресле, созерцая огонь в камине (а почему бы частный дом не отапливать камином), когда раздался мелодичный звонок, сообщающий о посетителе. Это могла быть только Валерия – она пару раз заходила сюда и дорогу уже знала, потому ничего странного в её визите не было.
Я открыл дверь, впустив девушку, которая, в свою очередь, впустила в дом морозный воздух. Быстро захлопнув дверь, я помог девушке раздеться, отметив про себя, что у Леры почему-то дрожат руки. Это всё от холода, решил я.
Не сразу я заметил у девушки в одной руке свернутый большой лист - выходит, мой портрет уже написан. Будет интересно на него посмотреть.
Голос у Леры тоже странно дрожал, но потом она взяла себя в руки и успокоилась. Сначала, естественно, была стандартная процедура – приветствие, после которого я принёс девушке свежезаваренного чая, который та взяла скорее для того, чтобы согреть ладони. Я благородно предложил Лере в распоряжение моё кресло, которое она за время последнего посещения очень полюбила, сам же устроился напротив неё на диване. Девушка села, отпила немного чая, оглянулась вокруг и удивлённо спросила:
- А почему вокруг горят свечи? Это ты специально подготовился к моему приходу?
Я рассмеялся от такого неожиданного вывода. Хотя я в последнее время стал несколько сентиментальный, но полностью к романтикам меня причислять нельзя.
- Нет, просто электричество отключили, - ответил я. – А это, - я обвёл рукой свечи, - альтернативный вариант освещения.
- И давно отключили? – поинтересовалась Лера.
- Пару часов назад.
- А ты не находишь странным, что у твоих соседей есть свет, а у тебя нет? – в этом месте Лере нужно было улыбнуться, чтобы сгладить некую отчуждённость, прозвучавшую в её голосе, но она этого не сделала.
- Хм… - задумался я, - очевидно, проводка перегорела. Завтра займусь ней при дневном освещении.
Девушка отпила немного чая, а я наконец вспомнил о скатанном листе с моим портретом, лежащим возле девушки. Лист был перевязан резинкой, которой я раньше не заметил из-за того, что девушка закрывала её пальцами, когда держала лист в руке. Сейчас Лера словно забыла о моём портрете, и я решил ей о нём напомнить. Встав, я потянулся к свёрнутому листу, намереваясь его взять, на что Лера прореагировала несколько резко, положив чашку с чаем на небольшой столик у дивана и прижав лист к себе.
- Можно посмотреть? – спросил я, удивлённо заметив в глазах девушки мелькнувший испуг.
- Нет, не сейчас… Я тебе хочу кое-что объяснить, - голос девушки снова немного дрожал. – Пожалуйста, попытайся меня понять… - Лера собралась с мыслями и начала говорить. - Когда я рисую чей-то портрет, я могу видеть его истинный облик… образ его души, который полностью раскрывает сущность человека… - Лера бросила на меня быстрый взгляд и устремила его на что-то за моей спиной. – Обычно подлинный облик подобен его внешнему, меняются некоторые черты лица, меняется одежда… Обычно я могу легко рассмотреть любой образ… Абсолютно любой, как я считала до этого, но исключением стал ты…
- Лера, - попытался я произнести мягко, чувствуя, как от слов девушки онемела челюсть.
- Нет, не перебивай, иначе я не смогу закончить… Твой облик был постоянно затянут туманом… Лёгкой белесой дымкой, казалось, подуй – и она слетит, растворится… Я долго пыталась проникнуть взглядом за эту завесу, и однажды туман рассеялся – всего лишь на краткое мгновение, но мне этого хватило, чтобы запомнить всё до мелочей. Результат – вот он, - девушка указала на лист, а в её глазах я заметил слёзы.
- Лер, ты кому-нибудь показывала то, что нарисовала? – спросил я.
- Нет, - девушка грустно улыбнулась, - не бойся, никто об этом не узнает. Возможно… возможно, даже тебе не стоит на него смотреть. Ты можешь сам не знать, что ты такое. А даже, если знаешь, то это будет только лишним напоминанием… Пусть это останется тайной для всех… даже для тебя, - первый раз в голосе девушки прорезались железные нотки, словно она говорила о принятом решении.
- Лера! – предупреждающе крикнул я, но мой голос уже ничего не решал.
Размахнувшись, девушка бросила свёрнутый лист в камин. Я рванулся вперёд, но, несмотря на мою реакцию, было уже поздно. Языки пламени охватили лист, резинка сгорела, и он развернулся, на мгновение показав мне моё истинное «Я». За спиной раздался громкий хлопок двери, и я устало опустился в кресло, ещё хранившее тепло её тела. Я знал, что больше никогда не увижу Леру – но это был её выбор…
До сих пор я хожу на мою аллею – как всегда, только по вечерам, я ненавижу дневной свет. Аллея снова стала безраздельно моей, и я, снова один, прогуливаюсь по ней, вспоминая наши встречи, и изредка сижу на лавочке, усеянной ровным слоем опавших листьев, воскрешая в памяти её голос. Все эти места напоминают о ней, и от этого становится горько на душе. Я незаметно теряю себя, терзая себя мыслями, я чувствую это, но ничего не могу с собой поделать. Ведь именно эти воспоминания помогают мне не сойти с ума… и именно они меня с ума сводят…
20 октября, 9:31

Добавлено (16.12.2009, 05:35)
---------------------------------------------
Неяркий блёклый свет луны
Скрыл твоё тело пеленой
И сердцу милые черты
Почти уж стёрлись… Но со мной
Остался образ твой навеки
Навечно в памяти моей
Пусть разделяют нас парсеки
Но с сердца снят обхват когтей…
И взгляду цепкому поэта
Открыто больше, чем другим
Твоя душа мною раскрыта
Но… я выгляжу теперь нагим…
Хочу я погасить луну
Свидетельницу наших встреч
Над нами небо я сомкну
Чтоб чувства наши уберечь.
Хочу прогнать я мглу тумана
Разверзнуть взглядом пелену
Коснуться губ, слаще дурмана
И глаз увидеть синеву.
И заключить в капкан объятий
Хочу тебя я вновь и вновь…
И в мире нет таких заклятий,
Чтоб разлучить меня с тобой.
Но это лишь мечты обмана
Не подступиться мне к тебе
Границу не пройти тумана
Лишь жалуюсь теперь судьбе…
И вот рассвет. Померкли звёзды
Светлеет небо в вышине
И птицы покидают гнёзда
В извечной утренней возне.
Засеребрилась гладь пруда
Под робким лучом солнца
И волнами пошла вода
Под взглядом незнакомца
Туман растаял на глазах
Забрав тебя с собой
И к небу я воззвал в мольбах, глядя на прибой.
Рыдал, искал твои следы
Выл молча на луну…
…Затем, прервав криком тишину,
Раздался тихий всплеск воды…

Добавлено (16.12.2009, 06:10)
---------------------------------------------
Высокий мужчина, одетый в тёплую кожаную куртку, расшитую блестящим белым мехом, неторопливо шёл по улице, задумчиво окидывая взглядом встречных людей и любуясь совершенными формами окрестных зданий. За мужчиной тянулся целый хвост любопытных ребятишек - чем-то он привлекал их, заставляя внимательно вглядываться в его немного сутулую фигуру как будто в ожидании чего-то сверхъестественного. Но ничего такого, из ряда вон выходящего, не происходило - мужчина спокойно вышагивал вдоль улицы, изредка почёсывая реденькую кудрявую бородку и почему-то при этом недовольно морщась. Людской поток обтекал его фигуру, словно он был круглым, скользким, годами обтёсанным течением камнем, через который свободно, без единой паузы перекатывались волны людской толпы; а когда мужчина кого-то невзначай толкал плечом, то на него даже не оглядывались, словно он был не достоин их внимания...
Была уже середина декабря, практически преддверие Нового Года - и, несмотря на то, что зима началась не день и не два назад, городские улицы всё ещё сверкали чуть потемневшим от сырости асфальтом и покрашенными летом бровками. Обещанный синоптиками белый снежный ковёр застрял где-то по пути к городу, лишив парки и скверы их обычного зимнего величия. Ветки деревьев не склонялись под весом лёгкого и пушистого на внешний вид инея, переплетения белых ветвей не создавали причудливых абстрактных фигур, а рощи деревьев не могли похвалиться непередаваемым зимним пейзажем, как будто вышедшем со страниц прочитанной в далёком детстве сказки.
Мужчина свернул с центральной улицы в боковую, где людей было несколько меньше. В задумчивости он посмотрел на замёрзший фонтан, вспомнил приятный скрип снега под подошвами сапог, который - увы, сейчас услышать не представлялось возможным. Мужчина любил настоящую зиму - чтобы мороз яростно «хватал» за щёки, ноги проваливались в слой снега по колено, а уличный каток, разъезженный местной ребятнёй, был размером не меньше теннисного корта.
«Ещё полмесяца, - подумал мужчина, и я...»
- Мама! Мама, смотри, Дед Мороз! - девочка лет пяти тащила какую-то женщину за руку к мужчине, который остановился, удивлённо взирая на девочку.
- Дедушка Мороз, а ты подаришь мне подарок? Я честно слушалась маму целый год...
- Ксюша, перестань приставать к дяде! - строго сказала мать дочери, после чего обрати-лась к мужчине.
- Вы её извините... На минуту только отвлеклась, не уследила...
- Да ничего, - простодушно махнул рукой мужчина. - Дети - это цветы жизни, и шалости им не чужды. У вас очень хорошая дочь...
- Спасибо, - улыбнулась женщина. - Ещё раз извините за беспокойство.
- До свиданья, Дедушка Мороз! - радостно крикнула маленькая Ксюша.
Мужчина смотрел женщине с дочерью вслед, пока они не скрылись вдалеке в подземном переходе. Потеряв их из виду, он пошёл в противоположную сторону, одновременно с этим воз-вращаясь к мысли, с которой его сбила появившаяся из ниоткуда странная парочка.
- «Ещё полмесяца, пройдёт канун Нового Года, - подумал мужчина, - и я сделаю наконец тут нормальную зиму... Жаль, что моя власть будет длиться всего лишь один год...»
13.12.09

Добавлено (22.12.2009, 20:33)
---------------------------------------------
Я опёрся о перила, взглянул вниз, на быстро несущиеся воды реки. После проливного дождя она стала полноводной, скорость течения как будто возросла, вода бурлила, вымывая со дна мутный многолетний ил. Вода отнюдь не была прозрачной, она приобрела странный оттенок грозовых туч… Может, опускающиеся сумерки просто ввели моё зрение в заблуждение. Но этот цвет я воспринимал как данность. Он мне нравился – цвет горечи, разлуки, одиночества, порой я даже воспринимал его как оттенок запёкшейся крови…
Бывали вы влюблены? Чувствовали ли неудержимую радость от созерцания своей второй половинки? Осознавали вы то необъяснимое чувство, когда тебя распирает от счастья, и ты готов поделиться им со всем миром, рассказать каждому о своей любви, когда ты готов зацеловать её до смерти лишь из-за того, что она тебе от души улыбнулась? Потому что чувствуешь, что она также счастлива, как и ты, вы с ней единое целое, и теплота её взгляда просто согревает тебя, заставляет буквально таять…
Когда-нибудь это заканчивается. Не к счастью. К сожалению. Искренние отношения начинают теряться в череде дней, каждый из которых, как капелька воды – небольшая капелька скатывается в невидимый сосуд, в котором заключены все наши эмоции, чувства, желания . Вес одной капли не чувствуется, но вес пары сотен уже даёт о себе знать – он гнетёт нас, тяготит, выливается на первый взгляд ничего не значащими ссорами. Чувства остались, но они неизбежно перекрываются различными раздражителями, которые в сумме сводят к нулю все попытки помириться и начать всё заново…
Я остался один. Я понял это неожиданно, прохаживаясь у окон её дома и ежеминутно поглядывая на знакомые окна. Всего минуту назад я ставил на первое место «нас», но теперь «я» перевесило. Минуту назад я ещё чувствовал надежду, я ожидал увидеть её лицо в окне, её улыбка на какое-то время отодвинула бы назад все наши ссоры. Но прошла минута – и я увидел её в окне – но не одну…
Почему, заглядывая внутрь своего сердца, я всё ещё ощущаю, что люблю её? Что тот неистовый ураган чувств, которым сопровождалось каждое наше свидание, никуда не делся, он прочно укоренился во мне, словно горькое напоминание о ней. В этих чувствах я видел второго себя, наивного, доверчивого, мечтающего о длительной счастливой жизни с любимой. Я заблуждался, и эта ошибка мне стоила и до сих пор стоит слишком многого.
Отношения разрушились, мы разошлись, а чувства остались. Нонсенс. Для кого-то интересное событие, а для кого-то море страданий. Существует всего лишь одно «но» - я понял, что не могу жить без неё, смысл жизни просто-напросто теряется, когда её нет рядом. Возможно, пафосные фразы, но за ними кроется много бессонных ночей, когда я, глядя в едва различимый потолок, думал о ней, вспоминал счастливые моменты нашей совместной жизни. Днями я дежурил у её дома, незаметно сопровождал её в поездках – лишь бы только видеть её, взглядом обводить черты её лица… Я мог подойти к ней в любой момент, попробовать объясниться, стать на колени, попросить прощения и умолять вернуться ко мне – сотни раз я проделывал это в мыслях, но проклятая гордость не позволяла мне предпринимать никаких шагов для примирения. Сердце гнало меня вперёд, настойчиво толкало в спину, а разум останавливал. Разум победил…
Во второй раз я увидел её с ним. Ревность захлестнула меня, жгучими цепями сжала сердце, громким стуком крови отдалась в висках – но не было прежней злости – лишь на глаза навернулись слёзы, подбородок задрожал, и я до боли закусил губу, боясь заплакать. Они стояли под фонарём, держались за руки, он что-то рассказывал ей, наклонившись к ней. Она внимательно слушала, потом рассмеялась, подняла лицо вверх - и в этот момент он поцеловал её – лёгкий, нежный поцелуй, который она приняла, обвив руками его шею. Наблюдать за ними было выше моих сил - я вышел из тени и, даже не боясь быть узнанным, пошёл обратно, едва видя дорогу из-за застилающих глаза слёз…
Я перестал следить за ней. Выбросил всё, что могло напомнить мне о ней. Вычеркнул её из своей жизни. Лишь не смог заставить себя сделать последнее движение, чтобы удалить её номер… Всё-таки она оставалась в моём сердце, несмотря ни на что…
Свыкнуться с мыслью о потере любимой не получалось. Никак. Даже собственный дом напоминал мне о ней. Я нашёл способ забыться – столь отрицаемый мной ранее алкоголь стал горькой инъекцией, позволяющей некоторое время не вспоминать о проблемах. Но и тут разум побеждал, не давая мне в полной мере уйти в забытье.
Однажды, бесцельно бродя по парку, я встретил девушку, которая была поразительно похожа на Неё… Она стала для меня временным утешением – как и бурная ночь, проведённая вместе с ней. Она не могла мне заменить Её – она мне просто нравилась, и не более. Обманывать девушку не хотелось, но таким странным образом я мстил той, первой, и получал от этого горькое удовольствие...
Однажды я случайно узнал, что моя Любимая вместе с семьёй съехала с квартиры. Никто не знал её теперешнее местонахождение, даже приблизительный район обитания. Я был в отчаянии, снова днями поджидал её возле дома, надеясь, что она зачем-то вернётся. Она не возвращалась. Оставался лишь номер её телефона. Но и гордость тут уже ничего не решала – я просто боялся, что вместо голоса любимой услышу безразличный, равнодушный голос оператора «Абонент недоступен…»
Спустя некоторое время я бросил вторую девушку, которая отчасти была похожа на Неё. Снова я остался в полном одиночестве, проклиная свою гордость и нерешительность. Я знал, что вёл себя ранее, как подросток, и не смог – даже не попытался Её удержать. И просто наблюдал, как наши жизненные нити расходятся, чтобы больше никогда не сойтись вместе…
Сумерки опускались, я всё ещё опирался о перила моста, а бурлящая вода манила к себе, притягивала, звала, приглашая утопить горечь в быстром течении реки…
20 дек. 09 г. 22:31

Добавлено (22.12.2009, 20:35)
---------------------------------------------